eaa7eba2     

Екимов Борис - На Хуторе (Рассказы)



Борис Екимов
На хуторе
рассказы
ПРИЕЗД
Обычно, когда летней порой я приезжаю на хутор к своему товарищу на
короткое ли, долгое гостевание, в первый день, с вечера, мы ставим сетчонку.
Это - обряд. Конечно, и рыбкой надо побаловаться. А еще - для удовольствия.
Это самое "удовольствие" объявилось несколько лет назад. Приехал я,
припозднившись, уже в сумерках, товарищ мой был немного навеселе. Он тут же
скомандовал: "Пошли сетку ставить". Мне было, признаться, не до рыбалки: с
раннего утра весь долгий жаркий день провел я в дороге, мыкаясь по округе
пыльными избитыми проселками. Хотелось обмыться и скорее - в постель. Жена
моего приятеля, добрая Валентина, это поняла и стала мужа корить: "Куда ты
тащишь? Человек устал... Сетки твои..." Товарищ мой произнес веское:
- Я ему удовольствие хочу предоставить. Поняла?
Валентина лишь руками развела.
Снарядились мы вмиг. В железном корыте - рыболовная сеть, уже "набранная",
то есть аккуратно уложенная: поплавки - к поплавкам, грузила - к грузилам. Всю
эту снасть - на самоделочный просторный багажник велосипеда. И подались. До
речного залива, до лодки, рукой подать.
И я скоро понял, что это и впрямь - удовольствие.
Тихая река, большая луна над холмами. Дух пресной воды, чакана, камыша; от
холмов - еле слышный пахучий вей терпких степных трав. Ночная река темна и
просторна, берега - молчаливы. Луна серебрит маковки высоких тополей, верб,
золотит зыбкую дорожку поперек реки. Ночное безмолвие напоминает о том, какие
далекие версты: воды, леса, поля, безлюдные и молчаливые, - стерегут эту
густую тишину, в которой даже падающая звезда еле слышимо, но звучит, словно
рвется что-то далекое, легкое. Вот она - белым огнем прочертив небосвод,
погасла в темной реке.
Все ушло: дневная усталость, заботы. Осталась лишь ночь, парное тепло
воды, близкой земли, терпкий и пресный дух. И бередящее душу: вот она - жизнь.
Сетку мы поставили, вернулись домой и долго еще не ложились спать, вечеряя
с разговорами и новостями, как и бывает при встрече.
Вечером сетку поставили. Рано утром пошли ее снимать. Тоже удовольствие:
алая заря, местами розовый туман над водой, в заливе, возле камышей, рыба
играет, там и здесь круги на воде, а на глуби, на реке, нет-нет да и
вывернется что-то большое. Бывает, вот так поутру плывешь на лодке - и вдруг
возле борта начинают выпрыгивать из воды могучие толстолобики, один за одним.
По пуду и больше. Вылетит золотистое чудище, изогнется и так хлестанет, что
брызги - фонтаном. И в лодку запрыгивали. Бывало такое. Это не рыбацкие байки,
а толстолобик. Из невода он уйдет легко, перепрыгнув через верхнюю обору. И в
лодку сдуру заскочит. Лишь сумей удержать.
Нынче толстолобик не играл. Но улов оказался неплохим: пара лещей,
сазанчик, хорошие красноперки, щурята, подлещики и конечно же новые поселенцы:
"гибрид", или "душман", "гайдар", "демократ", - как хочешь его именуй, -
плодущая, прожористая, живучая помесь карася, карпа и черт-те кого. Ученые
люди пускай расскажут, какого оккупанта они вывели и поселили, на нашу беду.
Рыбу мы принесли, представили хозяйке, жене приятеля.
- Сазанчики пожарю, по-нашенски, как вы любите. Ухи сами наварите... -
постановила Валентина. - А все остальное - куда хотите девайте. Не нужна рыба.
- Как "не нужна"! - возмутился хозяин. - Курам, с комбикормом... Жрут
вовсю! Цыплятам, утятам...
- Куры не жрут. Заварила, наклала - не глядят. А цыплята по жаре еще
запоносят, не дай бог, с твоей рыбы. Разнесть надо по людям.



Содержание раздела